– А что есть?

– Мы ничего не нашли.

У нее нарастал гнев. У них у всех нарастал гнев.

– Не нашли? Да вы за двое суток его всего истыкали и искололи – и ни фига не нашли?!

– Миссис Риз, пожалуйста, успокойтесь.

– Нет, я не успокоюсь, черт вас подери. Проведите дополнительное обследование.

– Уже. Биохимический анализ крови. Позитронно-эмиссионную томографию. Сканирование головного мозга.

Шептунья…

Шептунья… становится все сильнее.

– Возьмите другие анализы!

– Других не бывает! Мы сделали по максимуму! Ничего у него нет, миссис Риз!

– ДА ВЫ НА НЕГО ПОСМОТРИТЕ!

Она указала на своего мальчика, и Кристофер увидел себя ее глазами. Бледный как привидение. Нос – в кровяной коросте. Кристофер хотел сказать, что шептунья сейчас прямо тут, в палате – и сеет ненависть. Но не решился, потому что тогда…

– Миссис Риз, у вас в роду были психические заболевания?

…они объявят его сумасшедшим.

В палате стало тихо. Кристофер смотрел на мать, которая сидела неподвижно. И не отвечала. Врач, казалось, только рад небольшой передышке. Он заговорил осторожно, будто пробирался на цыпочках от одного слога к другому.

– У кого-нибудь в семье были психические заболевания? – повторил доктор. – Миссис Риз, я не зря спрашиваю: просто у меня есть опыт работы с детскими психосоматическими заболеваниями. Если физическое состояние в норме, первопричинное заболевание обычно имеет психическую природу.

Кристофер посмотрел на мать. Лицо у нее не выражало ничего, но он держал ее за руку и поэтому мельком увидел кадры из домашнего видео, которые она не показывала никому. Мать стоит на коленях. Драит ванну. Руки саднит от хлорки. Но не может смыть кровь своего мужа. И она снимается с места. И потом снимается с места еще много раз.

– Мой сын не сумасшедший, – выговорила она.

– Миссис Риз, вы сами сказали, что в школе он разодрал себе шею. Самоповреждение – один из признаков…

– Это был кошмар. У детей бывают кошмары.

Врач закусил губу. На миг.

Доктор думает…

Доктор думает… у меня что-то серьезное. Он видел шизофрению у детей. Она может проявиться и у тех, кто меня младше. Доктор… доктор… работает на шептунью. Сам того не зная.

– Миссис Риз, я пытаюсь помочь вашему сыну. А не навредить. Я могу прямо сейчас вызвать детского психиатра. После осмотра он сразу даст ответ. Если психическое заболевание будет исключено, я назначу повторные анализы. Договорились?

В палате висела тишина. Секунд десять, показавшихся часом. Наконец мать Кристофера кивнула. Врач проявил ответную любезность и тут же позвонил детскому психиатру. Повесив трубку, он попытался найти в создавшемся положении хоть что-нибудь позитивное.

– Миссис Риз, все не так страшно, как кажется, – сказал доктор. – По крайней мере, физически ваш сын здоров.

Он почесал ладонь и улыбнулся.

– За это мы можем поблагодарить Бога.

Мэри Кэтрин помолилась перед образом Иисуса, висевшим над кроватью.

Она знала: если родители заметят ее отсутствие, то запрут дома до конца дней, но делать нечего. Брать машину больше не разрешалось. Правдоподобного объяснения, зачем ей нужно в аптеку, придумать не удалось. Но в памяти засели слова миссис Кайзер.

«И пахнет от тебя как-то не так. Да она грязная. Эта девчонка грязная!»

Мэри Кэтрин натянула джинсы под ночной сорочкой. Застегивая пуговицу, почувствовала, что в талии они стали тесноваты. Она надеялась, что просто прибавила в весе. Господи, сделай милость: это же простая прибавка в весе, правда? Сняла ночную сорочку и накинула куртку-бомбер. Ту, которую получила за игру на флейте в марширующем оркестре.

Подойдя к кровати, Мэри Кэтрин засунула подушку под одеяло – наподобие человеческой фигуры. Потом взяла копилку. Подаренную бабушкой Маргарет перед смертью. Мэри Кэтрин давно хотела от нее отказаться. В конце концов, она уже не маленькая. Но это был последний бабушкин подарок – рука не поднималась его выбросить.

Мэри Кэтрин выгребла все, что там было, даже мелочь.

Добавила деньги, заработанные присмотром за детьми.

Получилось почти сорок три доллара.

Вполне достаточно.

И выскользнула из комнаты. В коридоре остановилась у дверей в родительскую спальню. Постояла, прислушиваясь, пока не уловила храп отца. Потом спустилась в прихожую, взяла ключи от машины, висевшие на колечке под распятием, и вышла на подъездную дорожку. Забралась в салон. Тихонько. Не стала прогревать двигатель. Уселась – и руки едва не примерзли к рулевому колесу; но кожаная оплетка быстро отогрелась под ее горячими ладонями.

Куда ехать, она так и не решила. В аптеку «Райт Эйд» рядом с торговым центром «Саут Хиллз Виллидж» нельзя – там ее знают. В другом супермаркете, в «Джайэнт Игл», где есть аптека, открытая допоздна, подвизается Дебби Данэм. Но лишние свидетели никому не нужны.

Лучше двигаться по девятнадцатому шоссе.

Подальше от Милл-Гроув.

Заехав на мост «Либерти» через одноименный тоннель, Мэри Кэтрин увидела слева от себя огни центральных улиц Питтсбурга, а справа – тюрьму. Этой дорогой она ехала в больницу Милосердия, где умерла бабушка. Та оставила Мэри Кэтрин кучу денег, которые ей даже не показали и не дали потрогать. Это средства на учебу в университете «Нотр-Дам», повторял отец. У Мэри Кэтрин осталась только копилка. Интересно, какая у бабушки была девичья фамилия? Почему Мэри Кэтрин столько о ней думает? В последнее время она редко ее вспоминала. И чувствовала себя виноватой.

Мэри Кэтрин поехала по межштатной автомагистрали номер триста семьдесят шесть и свернула на Форбс-авеню в направлении района Окленд, где находятся высшие учебные заведения. Питтсбургский университет и университет Карнеги-Меллон. Там ее никто не знает. Она доехала до круглосуточной аптеки. Припарковалась и минут пять просидела в машине, наблюдая за входом, чтобы понять, нет ли внутри знакомых. Но не увидела никого, только заметила камеры видеонаблюдения. Тогда она надела толстую вязаную шапку и какие-то солнцезащитные очки, до сих пор хранившие запах семейной поездки в Вирджинию-Бич. Там все было так просто. Так тепло и солнечно. И родители ее не ругали. И она еще ничего не натворила.

Автоматические двери, завидев ее приближение, раскрыли свою китовую пасть.

Мэри Кэтрин зашла в аптеку. Сердце колотилось. В каком отделе искать, она не представляла. И в такой ситуации оказалась впервые.

– Вам что-нибудь подсказать, милочка? – спросила ее женщина-провизор.

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь, – ответила Мэри Кэтрин.